Адвентизм во свете Писания. Гололоб Г.А.

Статью в формате pdf можно просмотреть здесь

http://www.glaznayamaz.org/materials/adv/pdf/adventism_golobob.pdf

«Сей есть Сын Мой Возлюбленный,в Котором Мое благоволение;Его слушайте»

(Мф. 17:5).

Учение, проанализировать которое мы беремся в данной статье, имеет много разновидностей: адвентистская христианская церковь, признающая воскресение, адвентисты-реформисты, адвентисты Седьмого дня, церковь Бога и другие (всего свыше десяти разновидностей). Самым спорным из них является адвентизм Седьмого дня (чаще просто субботники), возникший на территории России в 1886 году в Крыму. Анализом этого учения занимались и в России. В.В. Иван-Клышников написал работу « Суббота и адвентисты;, а П.И. Рогозин «Почему я не могу…», однако мы не станем повторять их аргументов.

Не уделяя большого внимания тем проблемам, которые постигли адвентизм в самом начале его возникновения, на самые очевидные из них все же стоит указать. Следует отдать должное мужеству фактического основателя этого учения бывшего баптистского проповедника Уильяма Миллера (1782-1849). Когда рассчитанное им и ожидаемое в 1843 году Пришествие Иисуса Христа на землю («адвентус» с лат. означает «пришествие») не произошло, он в публичном порядке на ежегодной конференции адвентистов заявил: «Я признаю свою ошибку и свое разочарование». Между тем не все из адвентистов согласились с ним. Так его сподвижник Хайром Эдсон вскоре заявил, что Христос на самом деле явился, но не на землю, а в небесное святилище, чтобы очистить в нем грехи всех умерших грешников, и только после этого явится на землю видимым образом. Этой доктрине, которая получила название «судебного следствия», было суждено стать основной в учении, в которое в 1846 году Джозеф Бейтс ввел почитание субботы, а затем Елена Уайт (1827-1915) – пророческие видения и вегетарианство.

По всему видно, что основатели адвентизма подмочили свою репутацию. Это относится также и к духовному авторитету Елены Уайт, которая получила видение о том, что с 22 октября 1844 года дверь спасения для всех людей закрылась, за что подверглась справедливой критике со стороны своих же сторонников. Эта женщина обладала экзальтированным даром пророчества, который выражался в падении ею на пол и качании по нему в судорогах, напоминающих одержимость. Таково происхождение около двух тысяч ее видений или «откровений свыше».

Христианский мир глубоко сомневается в том, что пути передачи откровений Богом были неизменными. Они отстаивают убеждение, согласно которому ветхозаветный способ передачи людям откровений (пророчеств) лишился полномочий окончательным написанием книг Нового Завета и как следствие кардинальным образом видоизменен эрой Христа и Его апостолов. Теперь пророчества лишь толкуют то, о чем говорят Писания, не имея никаких прав что-либо в них добавить (Ин. 14:26; 16:13-15; Еф. 2:19-22).

Елена Уайт объявила, что соблюдение празднования субботы является «печатью» избранничества ее сторонников к спасению. Это похоже на то, что спасение в адвентизме достигается путем почитания субботы. Адвентисты верят в «сон души» – бессознательное состояние человека после его смерти – и полное уничтожение грешников в аду после Великого суда. Они практикуют омовение ног, не признают общехристианских праздников, соблюдают ветхозаветные постановления относительно пищи, при совершении причастия пользуются виноградным соком и недрожжевым хлебом. При этом они совмещают между собой закон и благодать, против чего выступал ап. Павел, а апостол Петр назвал старый путь спасения бременем, «которого не могли понести ни отцы наши, ни мы» (Деян. 15:10).

С другой стороны, они не во всем следуют ветхозаветным установлениям, о которых сказано, что они были установлены (кстати, не для язычников, а иудеев – см. Деян. 15:16-17; 21:20-21) «навечно» (напр. Исх. 27:20-21; Лев. 24:8; Числ. 15:13-15). К ним относятся законы об обрезании, о жертвоприношениях, о невозможности заключения браков с иноплеменниками и др. Разве в этом вопросе Бог противоречил Сам Себе? Нисколько, поскольку некоторые из этих постановлений были даны лишь до Прихода Мессии и относились к одним евреям.

Закон не был совершен и без системы жертвоприношений вообще тщетен. Однако и сами жертвоприношения были несовершенны, поскольку не давали силы не грешить в будущем. Это было внешнее очищение, а не внутреннее. Вот почему нужно было принести более совершенную жертву – Христа – и дать более совершенный закон – «закон Христов», «закон царский» или закон любви. Новый Завет мог и должен был заменить собой Старый Завет, как предварительный и исчерпавший свои возможности влияния на человека. Бог решил заключить иного рода «завет вечный» или «новый завет» (Иез. 37:26; Лк. 22:20; 1 Кор. 11:25), поскольку предыдущий был попран и отвержен людьми (Иер. 31:31-34; Евр. 8:8-13).

И, наконец, закон имел предварительную и потому временную функцию, поскольку только ставил диагноз, но не лечил саму духовную болезнь (Рим. 7). Он был «ослаблен плотью», нуждаясь в своем «оправдании» (Рим. 8:3-4), и в этом смысле не мог быть «вечным». Только сила Воскресения Иисуса Христа могла оживить верующего и сделать его способным достигать требований Божьего закона. Однако какого? Ветхозаветного? Нет, но новозаветного, обновленного и освобожденного от ветхозаветных «родильных вод». При этом этот закон христиане исполняют не из-за необходимости заслуживать с его помощью спасение, а в качестве выражения своей благодарности за Божий дар вечной жизни.

Адвентисты указывают нам на то, что Христос пришел «исполнить закон» (Мф. 5:17), значит и нам нужно его исполнять. Тем не менее в непосредственном контексте речь идет об исполнении ветхозаветных пророчеств («пока не исполнится все» – ст. 18), а не о соблюдении норм поведения Ветхого Завета. С другой стороны, Христос завершил закон, взвалив на Себя нашу обязанность зарабатывать себе спасение. Эта функция закона теперь стала не нужной. Если сказано, что Христос «подчинился закону, чтобы искупить подзаконных» (Гал. 4:4-5), то из этого вовсе не следует того, что мы должны подражать Ему в деле нашего искупления. Это было бы равнозначно самоискуплению.

Именно эту временность закона имел в виду Павел, сказав: «Конец закона – Христос» (Рим. 10:4), хотя в оригинале слово «конец» означает «цель». С Приходом Христа цель закона была достигнута и он сложил с себя свои полномочия «детоводителя». Его же «вечную» сущность и обетования унаследовал «закон Христов».

При этом даже «закон Христов» не дает нам спасения. Он учит, судит, обнаруживает грех, совершенствует нас в праведности, но спасти нас не может. Спасает благодать и милость прощения Божьего, поскольку на спасительном пути мы все же оступаемся и падаем. Вот почему в Новом завете закон ограничивается в правах, которые он имел в период Ветхого Завета, когда применяется к сфере освящения вместо области спасения.

Адвентисты ставят остальным христианам в вину отмену почитания субботы в качестве святого дня или дня покоя. Они выделяют ее из всех ветхозаветных постановлений тем, что она входила в состав Десятисловия. Тем не менее христиане отрицают не идею субботы, а лишь ее форму. В конце концов значение субботы состоит в покое (что и значит еврейское слово «шаббат»), а не в дне празднования в его числовом измерении. При этом они объясняют это новозаветной практикой. Данная замена дня седьмого на день первый узаконена самим Новым Заветом, а не последующими поколениями христиан, как это пытаются представить адвентисты.

Есть ли объяснение необходимости такому изменению формы, а не содержания этой ветхозаветной заповеди? Да. К седьмому дню Бог завершил Свое творение, а первым днем Он начал восстановление этого творения силой Воскресения (Ин. 20,19,26; Деян. 2:1). Создать мир – хорошо, но искупить его есть значительно большее свидетельство о любви Божьей к людям. Седьмой день символизировал завершение трудов человека по своему спасению, тогда как во Христе спасение мы принимаем «в первый день» даром, т.е. по одной лишь вере.

Вот почему сказано, что мы «умерли для закона телом Христовым, чтобы принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, да приносим плод Богу» (Рим. 7:4). Когда силой Воскресения мы получили способность выполнять требования Божьего закона, он из нашего судьи превратился в друга и помощника. Слово «Воскресшему» в данной цитате глубоко символично: мы принадлежим «Воскресшему» в «первый день недели», а не Лежащему во гробе в субботу.

Никак нельзя отрицать того, что уже первые христиане почитали воскресный день. Это как раз и подтверждает факт непрекращающейся евангельской традиции – отмечать в качестве святого дня воскресенье. Так в Деян. 20:7 ученики избрали для хлебопреломления именно «первый день недели». Никакие адвентистские хитрости (с еврейским наступлением каждого дня вечером и другие) не могут изменить значение этого текста. Мы видим, что Павел даже прождал в Троаде «семь дней», чтобы поучаствовать в Вечере Господней, которая, вероятнее всего, тогда совершалась раз в две недели.

Избрание этого же дня для сбора пожертвований мы видим и в тексте 1 Кор. 16:2. Этот обычай был утвержден повсеместно и, разумеется, не случайно совпал с воскресеньем. Из того, что для верующих самой удобной возможностью для такого рода встречи могли быть именно еженедельные собрания, следует, что богослужения проходили именно по воскресным дням. Если первые христиане делали это, то какое же мы имеем право не следовать этому обычаю. Пусть это и является «преданием», однако Павел призывает соблюдать такие обычаи (1 Кор. 11:2; 2 Фес. 2:15; 3:6), которые не противоречат Священному Писанию.

Сказанное не означает, что Бог изменил Свою волю, заменив субботу воскресением. Речь идет о другом. Ветхозаветные заповеди, большей частью ритуальные, были лишь напоминанием («детоводителем» в Гал. 3:24-25) о более совершенных требованиях Бога. В этом смысле надобность во внешней оболочке нравственного закона отпала. В Новом Завете духовные идеи, заложенные в ритуальный закон, были освобождены от внешнего значения и приобрели значение внутреннее, нравственное и духовное. Все же физические обетования Ветхого Завета (материальное богатство, долгожительство и т.п.) лишись своей силы.

Павел не мог требовать соблюдения многих ритуалов Ветхого Завета, хотя и о них было сказано как о действенных «навеки», поскольку под выражением «век будущий» в Ветхом Завете понимается Приход Мессии, Который при этом вправе распоряжаться законом в соответствии с исключительным правом (Деян. 3:22). Все ветхозаветные заповеди были действительны только до наступления этого «будущего века». Как Моисей был законодателем для времени Ветхого Завета, так для времени Нового Завета таким законодателем является Христос (Евр. 1:1).

В этом смысле авторитет Христа превосходит авторитет Моисея как законодателя и Илии как самого важного из пророков. На горе Преображения Бог призвал апостолов «слушать» не этих мужей, а Его «Возлюбленного Сына» (Мф. 17:5). В результате наступления Царства Божьего на земле условия спасения изменились: вместо дел, покаяния и веры, остались только покаяние и вера. Данное изменение было запланировано Богом, хотя люди Ветхого Завета и находились в некоторой «тайне» или «времени неведения», о которой говорят Павел и Петр.

Какова причина изменения ветхозаветных установлений? Писание говорит ясно: «Потому что с переменою священства необходимо быть перемене и закона» (Евр. 7:12). Вот почему «закон заповедей» был «упразднен» учением Христа (Еф. 2:15), а за несоблюдение субботы и т. д. нельзя было осуждать новозаветных верующих (Кол. 2:14,16-17). Поскольку в последнем тексте суббота упоминается в одном ряду с другими отмененными Новым Заветом повелениями, мы можем судить о том, что ее статус не может подтверждаться ссылками на присутствие в составе Десяти заповедей.

Адвентисты седьмого дня пытаются истолковать многие тексты Нового Завета с точки зрения высшего авторитета Ветхого Завета, когда в действительности это должно быть наоборот. Основной проблемой адвентизма является выборочное использование свидетельств Библии, а также непонимание того факта, что Новый Завет есть завершение ветхозаветного Откровения. Более полные знания были представлены в Новом Завете – как вершине всего Божественного Откровения (Ин. 1:17; 3:12, 31; 8:23; 1 Пет. 1:10-12; 1 Кор. 13:10; Еф. 1:21; Евр. 1:1; 7:11,18-19; 8:6-7,13). Наконец, сама суббота занимает в Ветхом Завете, далеко не то положение, которое ей определил адвентизм. У него она входит чуть ли не в условия спасения.

Адвентисты не правы и в том, что связывают введение почитания воскресения с эпохой императора Константина. Между тем воскресение предпочитали субботе различные отцы церкви задолго до указа Константина о праздновании дня воскресения. В числе первых свидетельств о почитании воскресения кроме евангельских находятся Послание Варнавы (ок. 90 г. по Р.Х.) и Дидахе (ок. 110 г. по Р.Х.). В «Дидахе» воскресение упоминается под тем же именем, что и в Откр. 1:10 в оригинале: «В день Господень собравшись вместе, преломите хлеб и благодарите, исповедавши прежде грехи ваши, дабы чиста была ваша жертва» (Дидах. 14:1). Адвентисты считают, что под выражением «день Господень» нужно понимать субботу, хотя везде в Ветхом Завете эта фраза относилась только к дню Последнего Суда (не к Судному дню как дню Очищения) или дню Пришествия Господня (Иоиль 1:15; 2:1,11,31; 3:14; Ам. 5:18-20; Авд. 1:15; Соф. 1:7; Зах. 14:1), не вписывающемуся в контекст Откр. 1:10. Чтобы отличить субботу от этого дня пророки называли ее «святым днем Господним» (Ис. 58:13-14).

Если свидетельство Дидахе поставить по сомнение, то все равно в Послании Варнавы очень ясно говорится о «первом дне», празднуемом вместо субботы, свидетельство которого адвентисты объявили подделкой. При этом адвентисты игнорируют тот факт, что в трудах ранних Отцов Церкви не обнаружено ни одного слова в поддержку субботы. И это при всем том, что среди восточных церквей было некоторое напряжение с западными по времени празднования Пасхи и признания субботы, поскольку в некоторых церквах суббота отмечалась вместе с воскресением, но не отдельно или исключительным образом.

Игнатий Антиохийский в своем Послании к Магнезийцам указывает на главенство воскресения над субботой, восходящее ко времени пророков: «Итак, если жившие в древнем порядке дел приближались к новому упованию и уже не субботствовали, но жили жизнью Воскресения, в котором и наша жизнь воссияла чрез Него и чрез смерть Его…» Разумеется, Игнатий говорил о субботствовании не в значении пребывания в покое (см. 2 Пар. 36:21), а в смысле празднования субботы христианами его времени. Скорее всего он имел в виду выступления пророков против ветхозаветной обрядности и формализма. «Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие и празднование!» (Ис. 1:13; ср. Плач. 2:6; Ос. 2:11).

Согласно тексту Ам. 8:5 субботними днями некоторые иудеи злоупотребляли, поднимая цену на имеющие отношение к этому празднованию товары. Пророк Иезекииль (Иез. 20:12; ср. 20:20) придает субботам значение «знамения» освящения Божьего народа. Таким образом Господь призывал этим не к простому отдыху или бездействию в этот день, а к празднованию того, что Бог сотворил во все остальные дни. Христос говорил именно об этом, когда совершал исцеления в субботы (Мф. 12:12; Ин. 15:16; ср. Мф. 12:1-8).

Выражение «Господин субботы» означало Его власть и право объяснять значение закона, а фраза «суббота для человека» подчиняла обрядовое служение внутреннему почитанию Бога. Требование соблюдать субботний покой не могло использовать человека в качестве орудия достижения каких-то находящихся вне его самого целей, но должна была содействовать правильному пониманию людьми необходимости почитать Бога не механически, но осознанно.

Таким образом и суббота была призвана помочь человеку приблизиться к Богу, однако в иудаизме она стала давить на него своим грузом мелочных требований. Например, в законе не была определена степень «тяжести» нош, которые нельзя было носить в субботу. Снесенное яйцо в субботу не приносилось в качестве десятины, переставить лампу из одного края стола на другой было запрещено. Лечение в субботу было призвано не допустить усугубления положения больного, но не могло его улучшать.

По замыслу же Божьему закон должен был не ложиться на плечи людей непосильным бременем, а указывать естественный способ выражения их любви к Богу. Таким образом послушание закону стало одним из средств выражения личных взаимоотношений с Богом, которые приобрели во Христе первостепенную важность. Дела закона (разумеется, «закона Христа») есть лишь один из признаков спасения и потому не достаточны для определения подлинного состояния сердца человека (Мф. 15:8; 2 Тим. 3:5). Таким образом закон тяготел к мелочной детализации своих требований, поскольку всякий раз применяется к большому разнообразию условий и к любому случаю повседневной жизни, требуя послушания.

Такой закон нужно было не реставрировать, а отменять, заменив его на требование общих принципов, а не мелочных указаний. Пора, когда «делай вот это» и «не делай вот этого», уже прошла. Настало время власти не страха от наказания, а любви: «Если ты любишь, то можешь сделать во это». Между тем адвентисты ведут себя так, как будто Христос не принес ничего нового в традиционный иудаизм, разве что заменил систему жертвоприношений Голгофской Жертвой. Они полагают, что Павел отвергал лишь обрядовый закон, очистив его от иудейских злоупотреблений. Как мы показали выше, это чрезмерное упрощение трудов Христа.

Итак, временное значение субботы основано на временном значении самих (причем не только обрядовых) функций закона (Кол. 2:16; 3:11; Евр. 7:12). Тем не менее мы признаем, что воскресный день унаследовал все обетования Божьи, связанные с ветхозаветным статусом субботы. Идея покоя находит полное выражение лишь в тесной связи с силой Воскресения. Когда человек имеет силу выполнять Божьи требования, он воистину спокоен, спокоен во Христе.

Новый Завет развил ветхозаветные требования в моральном направлении. При этом одни ветхозаветные требования были отменены Христом (обрезание, почитание субботы и праздников, соблюдение законов о нечистоте в пище, в повседневной жизни и в богослужении, брачный союз с иноплеменниками), другие видоизменены (законы о разводе, о клятве, об отношении к врагам и государству), а те, действие которых сохранилось в неизменном виде, представлены в новозаветной практике первых христианских церквей (запрет блуда, убийства, воровства и т.д.). Неизменным, разумеется, осталось «важнейшее в законе» (Мф. 23:23): суд (как справедливость), милость (как долготерпение и снисхождение) и вера (как доверие). Как милость без справедливости, так и «суд без милости» равно не угодны Богу (Иак. 2:13).

Павел отрицал правомочность обвинения христиан из язычников в нарушении ветхозаветных положений о пище, почитания суббот, новомесячий и других праздников, называя все это «тенью будущего» (Кол. 2:16-23). Какое же имеют право адвентисты навязывать верующим ограничения на пищу, которую освятил Бог Новым Заветом (1 Кор. 10:30; 1 Тим. 4:3-4)? Конечно, в древности мясо свинины часто использовалось в культовых жертвоприношениях языческим богам, однако Павел допускал здесь существование опасности лишь при условии определенного внутреннего отношения к принятию этой пищи и не более (Рим. 14:23).

Да, апостол Павел также посещал синагоги (напр. Деян. 14:1; 18:4), но делал это из тактических соображений, поскольку евреи были благоприятной средой для посева евангельского семени ввиду знания ветхозаветных Писаний, предсказывавших Приход Мессии (Деян. 17:11). Также он не считал нужным переделывать культуру евреев в культуру греков или римлян: евреи должны были соблюдать свои обычаи на правах обычаев. Все это наследие евреев Павел уважал, однако когда отношение иудеев к Евангелию становилось нетерпимым, он собирал учеников отдельно от синагог (Деян. 19:9) и здесь обычаи теряли свою силу, будучи оторванными от национальных интересов. Фактически он посещал синагоги по субботам, поскольку следовал принципу: «во-первых, Иудею, потом и Еллину» (Рим. 1:16; 2:9-10), а не потому что хотел исполнять закон или чтить субботу.

Подобную стратегию благовествования имели и иудеи-христиане, не желая оттолкнуть своих земляков от учения Христа. Они посещали храм, соблюдали часы молитв и даже обрезывались, однако делали все это из культурных, а не доктринальных соображений (Деян. 16:3). Стефан первым выступил против почитания ветхозаветного служения в храме и его образа поклонения Богу, Павел последовал ему. История нам говорит о том, что сдержанное отношение первых христиан к иудаизму продолжалось недолго, так что сам Иаков был жестоким образом убит за то, что отдавал предпочтение Евангелию перед законом.

Ранние христиане понимали, что если бы евреи и могли выполнить все Десять заповедей в самом безупречном виде, это не спасло бы их от вечных мучений, поскольку они не признавали новозаветных заповедей «закона Христова», на голову выше ветхозаветных (Мф. 5:44-48; Ин. 13:34; 15:12; 1 Ин. 3:15; Гал. 6:2; Еф. 5:2,25; Флп. 2:5). Эту же ошибку совершают и современные адвентисты, сводя все свое служение Богу к видимой форме соблюдения заповедей Десятисловия, благоприятствующей утверждению показного благочестия фарисеев (Мф. 23:5). Десятисловие не выражает полноту Божьих требований к человеку, и в этом смысле оно приравнено к обычному закону. Если непререкаемым авторитетом в период Ветхого Завета обладал «весь» (и нравственный и обрядовый) закон (Исх. 24:3; Втор. 4:8; 24:8; Нав. 1:7) и между тем он был отменен, у нас есть все основания считать, что воля Божья открывалась людям постепенно и «многообразно», а не лишь однажды в ее совершенном виде.

Евангельские христиане вовсе не утверждают, что в Новом Завете отменено из Ветхого все, включая и обычай празднования различных важных событий. Сама идея покоя остается обязательной для соблюдения христиан, согласно текста Евр. 4:9. Однако это место Писания говорит не о субботе как об одном из дней, а об идее, лежащей в основе установления этого дня. Такой идеей является «покой». При этом здесь объясняется, что истинный покой или «субботство» может дать лишь Иисус Христос. Обращаясь к еще неуверовавшим иудеям, автор Послания к евреям говорит, что для них еще остается время для покаяния, то есть для обретения новозаветного «покоя», которым, разумеется, является спасение во Христе, а не суббота в качестве дня почитания. О том, что субботу можно не праздновать, говорят тексты Мк. 2:27 и, особенно, Кол. 2:16.

Адвентисты противоречат Писанию и своим учением о «сне души». При этом они использует одиночные тексты (Еккл. 9:5-6; Пс. 113:25; 145:4), которые не претендует на полноту изложения вопроса посмертного существования человека, но освещают лишь одну из его сторон. Мертвые действительно ничего не знают относительно действий, происходящих на земле в их отсутствие, однако библейские авторы подчеркивают этим важность деятельности человека в этой жизни, а не доказывают «сон души» в жизни посмертной. В их представлении душа умершего бездеятельна не вообще, а только для этого мира, и именно это было важно подчеркнуть для тех целей, которые стояли перед ними. В посмертном состоянии человеческая душа и мыслит, и знает, и действует в пределах данных ей возможностей, однако это не имеет никакого значения для живущих на земле людей.

Весь вопрос не в том, что термин «душа» в Библии может использоваться в различных значениях («жизнь», индивид и т.д.), а в том, что в их число входит и значение личность человека как самосознание (напр. 1 Цар. 1:15; Пс. 41:5; Иер. 13:17). Нечто подобное происходит и со словом «шеол», которое обычно переводится как «ад». Это слово может иметь значение «могила», однако это значение не является исключительным. Контекст позволяет понять правильное использование данного слова. Например, выражение «приложиться к народу своему» (Быт. 25:8; 35:29; 49:33) не противоречило тому, что представители рода Авраама были захоронены в различных местах: родственники Авраама – в Харране, а он сам вместе с Сарой – в Ханаане.

Ясно, что под словом «шеол» понимается в Библии не только материальное место захоронения, будь то коллективное (вся земля) или индивидуальное (конкретная могила). Когда Иаков говорил, что он сойдет к сыну своему (Быт. 37:35), то это не означало того, что он будет похоронен рядом с ним, тем более никто не знал, где был похоронен Иосиф. Самуил также говорил о том, что сыновья Саула «придут к нему», однако разве это означало место погребения пророка? Тело Саула было погребено в Иависе Галаадском, а Самуила в Раме. Иными словами, один и тот же термин в различных контекстах может приобретать различное значение. Таким образом не приходится удивляться тому, что авторы Ветхого Завета различали душу человека от его тела, а могилу от нематериального места существования душ умерших.

Равным образом христиане утверждают вечность ада, а также наличие в нем мучений, что подтверждается в различных церковных и внецерковных свидетельствах. Так об этом говорят следующие фрагменты из Апокалипсиса Петра:

«Я увидел и другое место, напротив этого, очень мрачное. То было место наказания. Наказываемые там и наказывающие ангелы имели темное платье в соответствии с воздухом того места. Были там некоторые, привешенные за язык. То были хулившие путь справедливости, под ними горел и мучил их пылающий огонь. И озеро было там какое-то, полное пылающей грязи; там находились люди, извращавшие справедливость. К ним были приставлены ангелы-мучители. Над этой бурлящей грязью были еще и женщины, повешенные за волосы. То были женщины, которые наряжались для прелюбодеяния; а те, которые сочетались с ними в скверне прелюбодеяния, висели за ноги, а головы у них были погружены в грязь, и они говорили: «Мы не думали, что попадем в это место»…

И я увидел убийц и их сообщников, брошенных в некое узилище, полное злых гадов; те звери кусали их, извивающихся там в этой муке, и черви их облепили, как тучи мрака. А души убитых, стоя и наблюдая наказание убийц, говорили: «Боже, справедлив твой суд» (Апокалипсис Петра, 21-25).

«И стал я сетовать, и восплакал о природе человеческой. И сказал мне ангел: «О чем ты плачешь? Не милосерднее ли ты Бога? Ибо Бог, сожалея о людях в святости Своей, ждет их обращения и покаяния. Те же, соблазняемые собственным вожделением, приходят сюда и терпят вечное наказание»» (Апокалипсис Павла, 33). Это свидетельство в пользу того, что первые христиане верили в существование ада, как места мучения, причем вечного, хотя эта вера была смешана с различными сомнительными типологиями и предположениями. Разумеется, это мучение могло стать физическим лишь с момента воскрешения тел умерших людей, а до этого они переживают душевные муки.

Хотя о бессмертии человеческой личности говорить в Ветхом Завете было рано, но все же о нем не было умолчано совсем (см. 1 Цар 2:6; 28:11-19; Иов. 4:18-19; 19:25-27; Пс. 48:16; 72:23-24; 103:29; Еккл. 12:7; Ис. 57:1-2; Дан. 12:2-3). Конечно, посмертное существование человека евреи представляли себе ограничено, однако они думали о нем не как о полном небытии, но как о слабой форме жизни («сон», «отшествие в мир теней», «приложение к отцам»). «Шеолом» для них часто было место полусознательного существования без возможности творить через отсутствующее тело (Пс. 6:6; Еккл. 9:10; Ис. 38:18-19). Новый завет расширил значение этого понятия, введя в него элемент страдания под метафорой огненных мучений (Мф. 13:30; 25:41,46; Лк. 16:22-24; Евр. 10:26-27; Откр. 18:8-10,21). Адвентисты игнорируют эти свидетельства Писания.

Концепция «ада» обусловлена учением о сложном составе естества человека. Духовная сущность человека произошла от «дыхания» (Духа) Вседержителя» (Иов. 27:3; 33:4; 34:14). После смерти тела дух человека, а не его физическое «дыхание», возвращается к Богу (Еккл. 12:7). При этом дух или душа является подлинным носителем естественных свойств личности: разума, воли и эмоций. То, что словом «душа» Библия описывает животных, нисколько не противоречит применению этого же слова к Богу (Лев. 26:11; Ис. 42:1). Значение «жизнь» описывает понятие «душа» лишь частично, иначе как бы могла жертвенная кровь «очищать» просто жизнь (Лев. 17:11)?

Библия недвусмысленно говорит о посмертном существовании духа или души человека (Ис. 14:9-10; Иез. 32:21; Мф. 10:28; 17:3; Лк. 16:19-31; Иак. 5:28; 2 Пет. 1:15; 2 Кор. 5:1,8-9; Флп. 1:21-23; 1 Фес. 4:14; 2 Тим. 4:6; Евр. 12:23; Откр. 6:9-10; 20:4). Относительно вечного времени пребывания грешников в адских муках красноречиво свидетельствуют тексты: Мф. 25:46; Откр. 14:11; 19:3,20; 20:10. Согласно текстам Откр. 20:14 и 21:8 «смерть вторая» означает переход душ из предварительного «ада» (мучения без тел) в постоянное «озеро огненное» (мучение в телах), где все их обитатели «будут мучиться день и ночь во веки веков» (Откр. 20:10). Этим словом описывается состояние не уничтожения, а окончательного и полного оставления Богом.

Наконец, что можно сказать об обрядах адвентизма. Христиане отмечают церковные праздники, которые связаны новозаветными событиями из жизни Иисуса Христа (Рождество, Пасха, Троица и др.), однако они отвергают омовение ног, признаваемое адвентистами. Почему? Потому что омовение является проблематичным обрядом. Так об омовении ног Христос сказал: «Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам» (Ин. 13:15). При этом речь шла о проявлении совершенной любви (Ин. 13:1), а не о необходимости совершать само это действие. Хотя это и пример для подражания, однако не каждый пример является символом, знаком или таинством для периодического осуществления. Важно отметить, что этот обряд больше нигде в Новом Завете не упоминается, чего нельзя сказать о Вечере Господней и крещении. Следовательно, омовение ног неприемлемо для богослужебной практики.

С другой стороны, современное адвентистское омовение ног не соответствует евангельскому. Легко омыть ноги, которые сегодня предварительно омывает каждый адвентист перед совершением этого обряда. В то же время, когда это делал Христос, ноги учеников были в пыли, а прислуги в доме не было. Ученики спорили между собой, кто из них достоин такой позорной роли. И вот здесь Христос показал им Свою любовь «до конца». Это пример, который нужно соблюдать в моральном, а не в физическом применении.

Относительно того, какими должны быть вино и хлеб, можно сказать следующее. Их ветхозаветное использование следует поставить под сомнение как и в случае прочих отмененных Христом утверждений. С другой стороны, вино, которое пил Христос перед Своим распятием, не могло быть виноградным соком, поскольку это было на Пасху, т.е. весной, и в те дни не было средств герметизации и сохранения его в непереброженном состоянии. Это было разбавленное водой вино, чем обычно пользовались евреи до нового урожая винограда.

Был ли хлеб, использованный Христом, дрожжевым или квасным? Нельзя быть уверенным даже и в этом вопросе. Хотя Христос и должен был исполнить весь ветхозаветный закон, одного Он так и не исполнил: вопреки Ветхому Завету Он принес Себя в Жертву за грехи людей. Это означает то, что Он не мог совершить Пасху именно по ветхозаветному обряду. Он соблюл Пасху новозаветную. Исходя из этого, мы можем предполагать, что приготовления Его учеников в этому празднику имели новозаветный, а не ветхозаветный характер. Все в последней Вечере Христа должно было напоминать о Его новой роли – последнего и совершенного Агнца. Не в пользу ли этого говорит то обстоятельство, что Христос назначил день празднования Своей Пасхи на день раньше, чем это сделали все иудеи?

Данному предположению есть и текстуальное подтверждение: «опресноки» (недрожжевой хлеб) использовались евреями лишь раз в году, на Пасху, однако все евангелисты (Мф. 26:26; Мк. 14:22; Ин. 13:18; ср. Ин. 6:32,48) и Павел в 1 Кор. 11:23 (ср. 1 Кор. 10:16) говорят о том, что Христос «в ту ночь» взял «хлеб», используемый евреями обычно. В греческом языке «опресноки» и «хлеб» являются различными словами. Слово «опреснок» (в греч. «адзюмос») состоит из двух частей, первая из которых выражает отрицание («а»), а вторая есть слово «закваска» (в греч. «дэюмос»). Слово же «хлеб» на языке оригинала представляет термин «артос». Когда Павел пишет: «Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины» (1 Кор. 5:8). Он использует здесь и два термина: «дзюмос» (в рус. Синод. пер. «закваска») и «адзюмос» (в рус. Синод. пер. «опреснок»). Таким образом, хотя евангелисты Матфей, Марк и Лука в отличие от Иоанна указывают на то, что Вечеря происходила в обычный день празднования со всеми евреями Пасхи, Христос вопреки существовавшему обычаю использовал обычный, а не опресночный «хлеб».

Требуя сверх того, о чем учит Десятисловие (вегетарианство, признание ряда требований, вытекающих из пророчеств Елены Уайт), адвентисты не могут провести четкую грань, что нужно соблюдать из постановлений Ветхого Завета, а что нет. Не трудно заметить, что они подходят к «закону Божьему» избирательно. Они не исполняют «весь» закон, о чем постоянно заявляют, и тем ставят себя под его проклятие (Иак. 2:10; Рим. 3:19; Гал. 5:3). Они не желают признать над собой новозаветное понимание закона, согласно которому Бог ожидает от нас выражение любви, а соблюдение невообразимо длинного перечня бесчисленных требований и запретов (Мф. 22:40; Рим. 13:8-9; Гал. 5:14).

Итак, нами было рассмотрено учение адвентизма с новозаветной точки зрения. Мы увидели, что адвентисты пытаются сидеть сразу на двух стульях, не понимая того, что Бог примет только новозаветное Себе поклонение, а не то, которое является «тенью будущего». Нельзя пришивать к старой одежде новых заплат или вливать в старые вехи молодое вино. Подобным же образом нельзя следовать за Христом старым путем, несовместимым с условиями спасения и требованиями освящения, представленными нам в Новом Завете.

Tagged as: Адвентизм, лжеучение